| |||
|
http://homeweb.narod.ru/old_doings/tolkien.html
Содержание I. Введение. Биография Толкиена и общая идея. Маленькие произведения Толкиена и его эссе "О волшебных сказках" II. Анализ сюжета. Победа Добра, значение Судьбы в истории Арды и жизни ее обитателей, непреложность нравственных законов в борьбе со злом (злом Власти) III. Анализ образов Фродо Торбинса и Сэма Скромби. Роль доброты и преданности "маленького человека". IV. Выявление сплетений христианства и древности в книге "Сильмариллион". V. Исторический контекст. Творчество Толкиена и начало XX века на основе "Нового Средневековья" Н.А. Бердяева 3 января 1892 года в столице южноафриканской Оранжевой Республики, Блумфонтейне, в ровной, пыльной степи родился старший сын Артура Толкиена, Рональд. Сейчас профессор Толкиен - всемирно известный английский писатель, который открыл новый уровень в литературе, новый образ мыслей среди самых разных людей мира. Куда уходят корни этой новой или хорошо забытой старой литературы? Кого можно считать духовным учителем, предшественником Толкиена на этом пути? Таких людей назвать трудно, потому что Дж.Р.Р. впервые провел столь глубокий анализ легенд, мифов, преданий разных народов мира. Как оно появилось творчество Толкиена? Почти с самого поступления в Оксфордский университет Толкиен начал писать стихи (сначала как бы переводы с древнеанглийского) и читать их своим друзьям из школьного "клуба четырех". "Добрых два десятилетия срастался этот замысел с его профессией, душой, воображением и даже просто бытом" и наконец получился "Сильмариллион". В 1925 году Толкиен стал профессором Оксфордского университета (ему было тридцать семь лет). Он был редкостно заботливым семьянином, а к 1930 году у него было уже четверо детей. Дж.Р.Р. был неутомимым сказочником, и на просьбы рассказать "совсем новую сказку" в его воображении родился хоббит. После профессор распространял версию о том, что однажды ему попался чистый лист среди экзаменационных сочинений, и он будто бы возьми и напиши на нем: "В земле была нора, а в норе жил да был хоббит". Но, так или иначе, Толкиен написал целую повесть о хоббите из Хоббитании, тем самым, оживив свой мир легенд и высоких созданий!. Кто же такие хоббиты? От любого родства с людьми (громадинами) они старательно отгораживаются. По всему они больше подходят детям (даже по росту), но когда нужно в них находится столько мужества, что позавидует любой витязь. Впрочем, это мы еще увидим. Толкиен вдохнул жизнь в веками слагавшиеся и переработанные им предания. Когда же восторженные юные читатели Толкиена захотели узнать продолжение приключений Бильбо Торбинса в этом замечательном мире, профессор серьезно взялся за дело и вместил в трилогию "Властелин колец" гораздо больше, чем кто-либо мог предположить, когда видел "Хоббита" или рукописи "Сильмариллиона". Что же вложил в эту трилогию Толкиен? Я думаю, в целом дело обстоит так. Много веков разные народы мира вымещали свою жизнь в творчество: предания, мифы, легенды - они воспитывали своих детей на этих сказаниях, они опирались в своей жизни на нравственность, заложенную в этих произведениях. В итоге независимо от нас в подсознании оказалось заложено то, что с большим трудом разыскивал Дж.Р.Р. в старых книгах. И когда ему удалось все это собрать и вдохнуть туда жизнь, он фактически оживил то, что скопилось в наших культурах веками народной жизни, то что мы впитали с детства, не задумываясь о том откуда это взялось. Значит, наш мир мог быть таким! Значит, наш мир и мир Толкиена начинались от одной ступени, но они пошли в разные стороны. У нас предания древности оставались всегда учебником жизни, но не жизнью как таковой. У обитателей же Средиземья наши основы жизни являются просто историей, не абстрактной философией, а тем, что происходило немного раньше. В книгах Толкиена развивается и живет то, чего мы не видим в нашем мире, но оно тем не менее происходит на каком-то более высоком уровне, на уровне нашего мироощущения и нашей исторической культуры. Мы просто узнаем об этом только после того, как оно происходит из творчества талантливых писателей, поэтов, музыкантов, актеров, скульпторов, которые чувствуют это. А Толкиену удалось развить жизнь на этом высоком уровне, опираясь на то, что нам уже известно. Он не предсказывал будущее нашего мира, но оно может быть таким, потому что ничто этому не мешает! Поэтому-то очень многие люди, читая "Властелина колец" чувствуют такое "необъяснимое" чувство того, что "это про нас", что когда-то про это мы уже слышали… На самом деле, Толкиен сделал еще большее. Чтобы вдохнуть жизнь в предания надо было придумать для них законы развития, и убежденный католик Дж.Р.Р. взял за основу Христианство, тем самым примирив его с той архаичной традицией, которая содержалась в древних легендах. Он "подпитал" Христианство этой традицией, в то время как многие хотят противопоставить ее христианству. Своим творчеством он соединил разные "пласты нашего мировоззрения", которые изначально казались исключающими друг друга, потому что до него почти никто не предпринимал таких попыток согласования. Но это еще стоит конкретно доказать на примерах. Кроме больших произведений про Арду Толкиен написал несколько философских сказок: "Фермер Джайлз из Хэма", "Лист работы Ниггля", "Кузнец из Большого Вуттона", в которых отразил свое отношение к искусству, ремеслу и волшебству. Очень интересна притча "Лист работы Ниггля". Ниггль был художником, "хотя и не очень выдающимся". "Ниггль то и дело начинал писать все новые картины, но ни одной из них так и не довел до ума. Замыслы этих картин по большей части были чересчур грандиозны для его скудного таланта. Ниггль был из тех художников, которые лучше рисуют отдельные листья, чем деревья. Он всегда подолгу возился с одним-единственным листиком, стараясь уловить его неповторимую форму, и то, как он блестит на солнце и как переливаются на нем капельки росы. И все-таки Ниггль мечтал нарисовать целое дерево, и чтобы все листочки на нем были выписаны в том же стиле, но при этом на всем дереве не было двух одинаковых листьев… Потом вокруг Дерева и за ним, в просветах между листьями и ветвями, начала проступать целая страна: леса, уходящие за горизонт, и горы, увенчанные снегами. Ниггль утратил интерес к прочим своим картинам. А часть из них он просто взял и прикрепил к краям главной картины". Не правда ли напоминает творчество Дж.Р.Р.? И что же было дальше? В один день за Нигглем пришла "машина" и увезла его в другой мир. Там он трудился изо всех сил пока не заслужил "щадящий режим". Он оказался в мире, созданном его картиной, вместе с его соседом Пэришем, который не обращал внимания на живопись Ниггля. "Тогда он располагал лишь холстом и красками, а вы хотели залатать ими свою крышу. Вы с женой обычно называли все это "Нигглевой чепухой" или "той мазней", - напомнил потом Пэришу провожатый в их новом мире. "Да, она [картина] была всего лишь отблеском здешней красоты, но вы могли бы уловить этот отблеск, если бы вам хоть раз пришло в голову попытаться". И все же этот мир принадлежал и Пэришу, потому что не будь у Ниггля жалости к постоянно отвлекавшему пустяковыми просьбами Пэришу, он, наверное, не смог бы создать эту картину, пропитанную великодушием. "Цветущее Большое Дерево сияло, подобно пламени. Вокруг него летали и пели птицы… Ему [Нигглю] предстояло побольше узнать об овцах и о горных пастбищах, смотреть на бескрайнее небо и идти вперед, все дальше и выше в Горы. А что с ним было потом, я не знаю. Даже Ниггль, маленький человек, сидя в своем старом доме, мог уловить отблеск дальних Гор, и они появились на заднем плане его картины. Но на что они похожи на самом деле и что лежит за ними, может сказать лишь тот, кто поднимется на них сам." В городе, где жил Ниггль, о нем говорили, что "он не приносил ни практической, ни экономической пользы". Советник Томпкинс возмущался: "Я его как-то раз спросил, зачем он это делает. И знаете, что он мне ответил? Они, дескать, славные! Представляете? Так и сказал - "славные"! Я его спросил: "Это органы размножения и пищеварения растений - славные?" Он так и не нашелся, что ответить!" Но все же сохранился кусочек его картины, и он "никак не шел из головы" школьного учителя Аткинса, который его нашел. Его поместили в Городской Музей, но "в конце концов Музей сгорел дотла, и лист, а с ним и Ниггль навсегда исчезли из памяти этих мест." А мир, созданный картиной Ниггля остался. Где он? Кто знает. Но он есть. "Это место и вправду оказалось очень полезным. Для праздников, для отдыха. Для выздоравливающих оно подходит идеально. А для многих оно оказывается наилучшим преддверием к Горам. В некоторых случаях оно действует замечательно". Позже Толкиен напишет, что "мир человеческих фантазий действительно помогает расцвету и многократному обогащению реального мироздания". Я думаю, все это дает понятие о том, зачем Толкиен писал свои книги, создавал свой мир, о его взгляде на смысл творчества. В эссе 1938 года "О волшебных сказках" профессор отвечает на вопросы: что такое волшебная сказка, откуда взялись волшебные сказки, правда ли, что волшебные сказки пишутся для детей и в чем принципиальное отличие и значение волшебной сказки в литературе. На вопросе о том, что такое собственно волшебные сказки, и что можно ими считать, мы подробно останавливаться не будем. Замечу лишь, что произведения Толкиена, безусловно, к ним относятся. Говоря о происхождении этого вида литературы, профессор останавливается на вопросе связи мифологии и истории. Он сравнивает миф с кипящим супом, в который попадают исторические события и деятели, в результате чего переплетаются истории о реальных людях со сказочными историями, накрепко связываясь в воспоминаниях людей, причем в этот суп могут попадать со временем все новые и новые "ингридиенты", придавая сказке современный вид: "…Понятие "волшебные свойства" не является ни новым, ни старым, а присутствует постоянно там, в "волшебном горшке сказок", как бы поджидая великих мифологических или исторических героев, а также - безымянных мужчин и женщин, которые поодиночке или скопом, независимо от звания и положения, так или иначе попадут в сказочное варево". Значит, все происходящее в сказках - это "пережитки древних и весьма распространенных обычаев или представлений, которые некогда считались истинными, а не фантастическими". Относительно религии, Толкиен подтверждает известное высказывание Эндрью Лэнга о том, что "мифология и религия - два разных понятия, которые неразрывно переплелись, хотя мифология сама по себе почти не имеет религиозного значения". О детях и их отношению к волшебным сказкам Толкиен пишет следующее: "…На мой взгляд сказки не должны ассоциироваться исключительно с детьми, хотя их с ними продолжают упорно связывать, что, во-первых, естественно, потому как дети - тоже люди, а людям вообще сказки нравятся (хотя и не всем); во-вторых, чисто случайно, потому что в сегодняшней Европе сказки составляют значительную часть литературного "старья", рассованного по чердакам; и в-третьих, что совершенно противоестественно, из-за глупой сентиментальности в отношениях с детьми, которая, похоже, возрастает по мере того, как дети становятся хуже". А говоря о принципиальном отличии влияния волшебных сказок на человека Толкиен говорит вот что: "Прежде всего: если сказка хорошо написана, ее основная ценность та же, что и у любого литературного произведения. Но помимо этого в волшебной сказке читатель находит - причем очень любопытным способом - простор для полета фантазии, возможность восстановления душевного равновесия и способ бегства от действительности, утешительную концовку и т.п., то есть именно то, в чем дети, как правило, нуждаются куда меньше, чем взрослые". Это означает, что с помощью сказок "мы обретаем изначально присущее человеку умение видеть мир незамутненным взглядом, тем взглядом, который необходим, чтобы различить необычайное в примелькавшемся. Бегство от действительности есть освобождение от оков механистической цивилизации, в которой нет места сказке и поэзии. А счастливым концом Толкиен называет способность волшебной сказки воздействовать на человеческую душу, вызывать просветление, ощущение чуда и красоты". Что же касается полета фантазии, то профессор отмечает, что "фантазия - естественная деятельность человеческого разума" , а не болезнь или детская забава. Он отвечает на критику фантазии небольшим стихотворением, отрывок из которого в переводе С. Кошелева я приведу: Пускай мы спрятали за каждый куст Драконов, эльфов, гоблинов. И пусть В богах смешали мы со светом мрак - Мы обладаем правом делать так. Как прежде, праву этому верны, Творим, как сами мы сотворены. "Мы творим в меру наших способностей и разумений, ибо сами были сотворены, но по образу и подобию Творца". (Т.е. если мы подобны Творцу, то, разумеется, тоже имеем право творить.) II Размышляя над текстами "Сильмариллиона", "Властелина колец", да и "Хоббита", первое, что приходит в голову - конкретно сюжет. Все они заканчиваются торжеством Добра, которое вызывает ощущение чуда и красоты. (Бильбо однажды сказал: "Книги обязаны хорошо кончаться." И был прав.) Стоит обратить внимание на силу Судьбы в жизни Средиземья. С одной стороны все бессильны перед Замыслом Бога, но, с другой стороны, у каждого есть свобода выбора, особенно у людей, которым была дарована смерть, которая в конечном итоге и означает возможность прожить жизнь по своему усмотрению. И часто именно от этого выбора, причем выбора простых жителей Средиземья, зависит ход истории. Это христианство Толкиена, и хоть он и называет Первую Сущность Илуватором, понятно кого он имеет под этим ввиду. В "Сильмариллионе" нолдоры ничего не смогли противопоставить Проклятию Мандоса, и их рок свершился. В "Властелине колец" необычайно много этих совпадений, задуманных Илуватором: и само то, что кольцо оказалось в Хоббитании у Фродо, и то, что Горлум остался жив и, в конце концов, осуществил цель похода Фродо и Хранителей, и даже то, что вышел Фродо из Хоббитании чуть-чуть раньше, чем туда явился Черный Всадник, и то, что встретил в лесу эльфов, которые отпугнули, уже ползущего к нему, Кольценосца - не было бы этих совпадений, поход Фродо не удался бы с самого начала. Но решающим был свободный выбор Фродо, который был отнюдь не сильным того мира, но отважился на поход к Ородруину, свободный выбор Сэма Скромби, который не был самым храбрым хоббитом, но не предал своего друга и в конечном итоге осуществил цель похода, взяв кольцо на себя, ко |
| ват я и дома... |
